Б.Галин || «Красная звезда» №165, 15 июля 1943 года СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ: Сообщение Советского Информбюро (1 стр.). Судебный процесс по делу о зверствах немецко-фашистских захватчиков и их пособников на территории гор. Краснодара и Краснодарского края в период их временной оккупации (2 стр.). Заявление немецкого обер-лейтенанта, перешедшего на сторону советских войск (3 стр.). Капитан К.Бельхин. — Стойкая противотанковая защита артиллерийских позиций (3 стр.). Майор П.Донской. — Оборона полка на направлении главного удара (3 стр.). Б.Галин. — На курской дуге (4 стр.). Новая глава книги Уилки «Мир един» (4 стр.). Митинг в Нью-Йорке в честь Михоэлса и Фефера (4 стр.). Десантные операции войск союзников на острове Сицилия (4 стр.).
# Все статьи за 15 июля 1943 года.
Батальон капитана Васнецова держал оборону в районе высоты с отметкой 129. Далеко впереди и на флангах седая пахучая мята была сбрита до самой земли, а в центре рубежа текла волнами густая, высокая рожь, превращенная в минное поле. Батальон искусно и глубоко зарылся в землю, и над рубежом обороны властвовало буйное цветение летней поры. Васнецов обжил свой рубеж, как обживают родной дом. Все извилины на подходах к высотке, балочка с ключевой водой, поле, заросшее дикой рожью, гнезда птиц и даже былинки, — всё было ему хорошо знакомо.
И вдруг эта тишина была нарушена гулом моторов и залпами орудий всех калибров. Немцы перешли в наступление. Ад’ютант Глыбочка, тронул за плечо Васнецова, дремавшего в углу на охапке сена. Глыбочка, любивший поэзию, сказал стихами:
Свитае, музика гармат
Уже гуде над головою...
— Слышу, — сухо сказал капитан и ушел со своим ординарцем Лымарем на командный пункт.
Медленно таяла мгла и над полем робко разгоралась узкая полоска зари. Капитан и его ординарец по-разному воспринимали поле вдоль рубежа. Для Васнецова это было поле боя, разбитое на квадраты с точными ориентирами для стрельбы. Лымарь же видел ланок, «житню нивку». Это был его передний край, линия огня, и это же был край его родной земли. За рубежом обороны лежала Украина. Его крестьянское сердце содрогнулось, когда он увидел немецкие танки, медленно выплывавшие из тумана.
Германские танки и самоходные пушки, стреляя на ходу, двигались клином. Три танка подорвались во ржи на минном поле. Один из них поднялся на дыбы, содрогаясь железным телом. Попав в зону огня нашей артиллерии, танки развернулись и на большой скорости двинулись напролом. Васнецову казалось, что он принимает на себя главный удар немцев. Противник наваливался тройным перевесом сил, пытаясь огнем и железом пропахать себе дорогу через васнецовский рубеж. «Только бы отбить эту первую атаку!» — мелькнуло в голове у Васнецова.
Психологически всё решалось в эти минуты. Если бы в первый час боя нервы Васнецова и его бойцов дрогнули, то всё бы кончилось быстро и полк, словно пушинка, был бы сметен с рубежа. В сущности его рубеж представлял собою маленький щит, который в одной из точек курской дуги должен был сдержать страшный по силе и собранности удар врага. Сдержать во что бы то ни стало, сдержать любою ценою, любыми средствами. Именно так сказал по телефону командир полка. Очень хорошо, что подполковник не грозил, не кричал, не взывал к его лучшим чувствам, а спросил спокойно, дружески:
— Ну как у тебя там, на даче? Душно?
И сказал просто и коротко:
— И у меня, дорогой, несладко. Удержать рубеж — вот наш долг. Будь жив, дорогой.
Это был бой наиболее высокого темпа и напряжения. Атака следовала за атакой. Бомбовыми ударами с воздуха, таранными ударами с земли немцы старались продавить линию нашей обороны. Неся большие потери в людях и в танках, они отскакивали и снова лезли вперед, стремясь выйти на вторые рубежи. Излюбленная форма немецкого наступления — прорвать, расчленить и погнать — не давала желанных результатов. Трудно было добиться оперативного простора, если первые рубежи так стойко держались. Взаимодействие, о котором в дни затишья немало говорили и писали в приказах, проявилось ярко и полно в этот час кровавых испытаний. Сосед приходил на помощь соседу и по приказу сверху, и по собственной воле, по тем неписаным законам братства и боевого содружества, которые рождаются на поле битвы.
Васнецов чувствовал себя в долгу перед соседом, чья батарея самоходных пушек мастерски уничтожала вражеские танки, защищая левый фланг рубежа. Васнецов отыскал пехоту противника, косил ее из пулеметов, а с танками, которые иногда прорывались через боевые порядки нашей пехоты, разделывалась батарея. Он не знал имени ее командира, знал только ее позывной — «скала». И когда разведчики доложили ему, что на огневые позиции «скалы» с тыла идут новые прорвавшиеся танки, он послал своего ординарца Лымаря предупредить батарею о грозящей опасности. Лымарь пошел нехотя. Он не боялся оказаться лицом к лицу с немецким танком, но ему, ординарцу, не хотелось оставлять своего капитана, этого молодого, с нежным, девичьим лицом, командира, которого он уважал, но еще больше любил суровой отцовской любовью. Он сказал:
— Я швидко повернуся до дому.
Лымарь пополз по траве, покрытой гарью, потом вскочил в траншею и тут же за ним стал охотиться танк. Васнецов видел: немецкий танк кружил над траншеей. Кто-то сказал:
— Пропал Лымарь!
Капитан отвернулся и повел людей в контратаку, отвлекая на себя удар вражеской пехоты и отсекая ее от батареи. Рядом с ним не было его ординарца, и капитану было грустно, когда вдруг чья-то широкая ладонь почтительно и ласково коснулась его плеча. Он с живостью обернулся. Это был Лымарь, выполнивший поручение.
Батарея снова помогла Васнецову, и танкисты из засады тоже делали свое дело. Но он был не в силах помочь нашему танку, который дерзко ввязался в драку с восьмеркой немецких танков. Этот серый, покрытый пылью «Т-34» подбил три немецких танка. Маневрируя, он исчезал за бугром, потом снова бросался в атаку. Немцы окружили его, им удалось поджечь его. Он был в центре круга. Немецкие танки и автоматчики смотрели, как он горел. Пылающий танк рванулся вперед. Он всё еще жил и смертельно раненый пошел на таран. Он крошил, давил, мял эту гитлеровскую сволочь, в ужасе метавшуюся перед огненным смерчем, в чистом пламени которого сгорали сердца трех героев.
...Всего лишь тридцать шесть минут прошло после разговора Васнецова с командиром полка. Но была прервана связь, и капитану стало казаться, что прошла целая вечность. Он уже думал, что его забыли, но ошибался: о нем помнили. Приполз весь окровавленный связной. Когда капитан взял из его рук холщевую сумку, он улыбнулся робко и жалко, словно ему было совестно, что в такую минуту, когда дорог каждый человек, он вот тяжело ранен и не может подняться на ноги.
Приказ гласил: отсекать немецкую пехоту от танков, отсекать и держаться. В холщевой сумке связного были листовки с обращением Военного Совета армии. Вместе с боеприпасами листовки были доставлены в окопы и траншеи. Наблюдатели следили за полем боя, бойцы заряжали ленты и диски, меняли смазку и воду, в это время читалась вслух листовка:
«Напряги все силы, воин-гвардеец. Ни шагу не отступи назад. Ты сильнее немца. Ты — русский, ты — гвардеец. Останови врага и победи. Вперед, орлы, за родину, за Сталина!»
Да, наши люди созрели для этих яростных боев. Сражаются не только танки, гаубицы и самолеты, но и воля, мысль, идеи. В прошлом году Васнецов держал в этих местах оборону. Он был тогда командиром роты. Васнецов хорошо помнит июль сорок второго года. Тогда у него борьба шла, казалось, на последнем дыхании, пронизанная трагическим ощущением одиночества. Он был совсем отрезан от соседей. Иное было в этот июль сорок третьего года. Новое чувство наполняло его усталое тело и обостренную, натянутую, как стрела, мысль. Он был отрезан от соседа справа, танки врага прорвались на фланги, но никто не паниковал, никто не кричал «мы отрезаны», а все живые бились жестоко, зло, упорно. Если говорить честно, были паузы, когда сам Васнецов, отрезанный от рот, был бессилен им помочь, и бой шел стихийно, и люди дрались по своему разумению и находчивости, и дрались хорошо, как и тогда, когда они слышали его голос, получали его приказ.
Отсекать и держаться, отсекать и держаться! Из штаба полка к Васнецову приполз капитан Тыличко, его друг по прошлым боям. Бомбы и снаряды изрыли землю вокруг. Одна бомба разорвалась совсем близко. Васнецова подбросило вверх, и он почувствовал на своем лице горячее дыхание взрывной волны. Лымарь откопал его, и с каким-то радостным удивлением, с ликованием он ощутил, что жив. Он сказал Тыличко:
— Мы еще повоюем.
Тыличко оглох и, как птица, вертел головой. Испуганный и потрясенный Васнецов обнял его и снова крикнул, что, дескать, мы еще с тобой повоюем, Паша.
— О, да, — тихо ответил Тыличко, — обязательно.
Васнецов подумал в этот момент, что ведь когда-нибудь будут изучать операцию на курской дуге, и скажут о том, как они изматывали немца. Ему было приятно сознавать, что он защищает маленький кусочек курской дуги. Со своей высоты, заросшей орешником, с высоты 129 он ощущал всю грандиозность этой битвы, в горнило которой были введены с обеих сторон большие массы людей и техники. С точки зрения этой битвы, измерявшейся масштабами дивизий, корпусов и армии, его батальон решал незначительную частную задачу, но будущее этой битвы решалось в огромной степени в первые же часы пятого июля поведением рот и батальонов.
Это хорошо понимали обе стороны: и мы, и наши враги. Вопрос стоял так: или они нас разом сомнут, или мы выстоим, измотаем их. Занесенный над курской дугой бронированный кулак должен был, по мысли немцев, прошибить оборону насквозь.
Капитан Васнецов знал, что история отвела ему маленькую роль. В этой большой битве его батальон был точкой, песчинкой на дуге фронта. Но его офицерская гордость, гордость гвардейца находила отраду в том, что пятьсот метров у высоты 129, дорого стоили немцам, которые не смогли ни разгрызть, ни проглотить этот орешек.
Батальон нес потери, но сила наращивания стойкости возрастала на рубеже, политом кровью. В поведении наших людей резко проявлялась та черта национального характера, которую молодой Лев Толстой, офицер-артиллерист, увидел в Севастополе и назвал простотой и упрямством русского солдата. Эта черта — простота и упрямство — подымала капитана и его бойцов в контратаки, бросала бойцов с гранатами под танки врага, двигала артиллеристов батареи, что стояла позади батальона.
И эта же черта была на лице Васнецова, когда во втором часу пополудни наступил кризисный момент и на примятой гусеницами траве, в обвалившихся окопах, среди обугленных деревьев, в сверкании июльского дня решалась судьба боя — судьба рубежа. Он посмотрел на своих ближайших товарищей. У всех были точно обугленные лица: каски, руки и плечи были покрыты густой пылью. Они тяжело дышали, как после предельно напряженной работы, заставлявшей их забывать об опасности, о жизни и смерти. Всё, чего касались руки Васнецова, обжигало: фляжка, металл пулемета, каска, горячая земля. Черные столбы дыма и земли закрывали раскаленный диск солнца. Васнецов никогда не отличался любовью к шумному, крикливому. Приказы он отдавал спокойным голосом, но на этот раз требовалось сказать что-то особенное. Он привстал и, посылая людей в девятую контратаку, крикнул:
— Выше голову, гвардейцы!
И в этой девятой атаке он был ранен. Он лежал, уткнувшись лицом в черную сухую землю. «Пить, пить», — послышался ему голос птицы. Он повернулся и вдруг услышал свой голос:
— Пить, пить!
Лымарь протянул ему фляжку. Он припал к алюминиевому горлышку сухими, растрескавшимися губами. Тыличко раскрыл блокнот и Васнецов продиктовал боевое донесение: положение на рубеже, потери, наличие боеприпасов. Он помолчал и добавил:
— Моральное состояние высокое. Оборону в районе высоты с отметкой 129 держим крепко. // Борис Галин. БЕЛГОРОДСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ.
****************************************
На Орловско-Курском направлении
ОРЛОВСКО-КУРСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ, 14 июля. (По телеграфу от наш. корр.). После непрестанных танковых атак, когда на одну батарею шли десятки вражеских машин, нынешние боевые действия кажутся затишьем. Сегодня атак немцы не предпринимали. Активность противника резко ослабла. На одних участках ведется только огневой бой, на других — действуют сравнительно небольшие подразделения пехоты и танков. Неприятель стремится кое-где улучшить свои позиции и одновременно разведать нашу оборону.
В одном населенном пункте, часть которого занимают наши войска, а часть — противник, немцы атаковали наше подразделение, закрепившееся в большом каменном доме. С помощью штурмовых групп враг пытался проникнуть в здание, но метров за пятьдесят перед ним был контратакован нашим подразделением и откатился назад. Все повторные атаки немцев в этом месте были также отражены. Два немецких танка, которые вели огонь по зданию, подбиты огнем противотанковых средств.
Чтобы вскрыть систему огня нашей обороны, противник предпринимает артиллерийские обстрелы то на одном, то на другом участке. Однако ему не удалось этого добиться перед своим генеральным наступлением, не удается и сейчас. Благодаря тому, что ответный артиллерийский и минометный огонь ведется по четкому плану, огневую систему нашей обороны противник не раскрывает. Артиллерийская дуэль, возникающая на том или ином участке, заканчивается победой наших артиллеристов и вражеские батареи умолкают.
Успех нашей обороны на Орловско-Курском направлении окрылил бойцов. Всюду только и слышно о героях недавних боев. Славу непобедимого завоевал N полк. Про этот полк пленные немцы говорили, что он, наверно, состоит целиком из отборных бойцов. Так упорна была его оборона, так жестоко он бил врага. На участке этого полка в течение одного дня вражеская авиация сделала 1500–1600 самолето-вылетов, беспрерывно пикируя на его боевые порядки. Свыше 150 танков шестнадцать раз атаковали подразделения полка, бойцы его не дрогнули и не отступили ни на шаг.
Особенно отличились бронебойщики этого полка. Бронебойщик Юпленков проявил себя в бою подлинным богатырем. Он подбил шесть немецких танков и сбил один «Ю-88». Сержант Киргизов подстерег момент, когда открылся люк тяжелого немецкого танка «Т-VI», и бросил в середину противотанковую гранату. «Тигр» взорвался. Младший сержант Кикинадзе подбил четыре вражеских танка. Эти славные подвиги закалили бойцов, обороняющихся на Орловско-Курском направлении, вселили в них еще большую уверенность в своих силах, еще большую веру в свое оружие.
Несмотря на то, что немцы продолжают нащупывать слабые места в нашей обороне, их действия стали более осторожными и робкими. Героическая оборона наших частей измотала и намного обессилила врага.
☆ ☆ ☆
На Белгородском направлении
БЕЛГОРОДСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ, 14 июля. (По телеграфу от наш. корр.). Вторую неделю идут бои на Белгородском направлении. Они не прекращаются ни днем, ни ночью. Борьба здесь до сих пор носит упорный характер, хотя обстановка складывается на разных участках по-разному. В одних районах немцы продолжают почти непрерывные атаки. На других участках части N соединения нередко предпринимают яростные контратаки, наносят противнику сильные удары и кое-где теснят его.
В районе одного населенного пункта немцы начали наступление рано утром. Здесь противник бросил в атаку несколько батальонов пехоты, группу танков. Сначала впереди шли танки, за ними — пехота. Сразу же, как только вражеские машины приблизились к огневым позициям одной нашей батареи, артиллеристы подбили два танка, но противник продолжал продвигаться вперед. Артиллеристы усилили огонь и подбили еще два танка. В это время гвардейское минометное подразделение обстреляло пехоту, шедшую за неприятельскими танками. Пехота залегла, остановились и танки, которые начали пятиться назад, пытаясь укрыться в кустарнике. Наши артиллеристы и минометчики продолжали обстреливать противника, и он потерял еще один танк.
Спустя некоторое время правее этого направления в атаку пошло еще несколько батальонов немецкой пехоты. За ними шли танки. Как только они показались, группа вражеских танков, укрывшаяся в кустарнике, также предприняла атаку. Завязался бой, который кончился только в полдень. Противнику прорваться здесь не удалось. Потеряв несколько танков и артиллерийских орудий, немцы вынуждены были прекратить атаки.
Вскоре одно наше танковое подразделение, совместно с N стрелковой частью, предприняло контратаку. Сосредоточившись в оврагах незаметно для противника, наши танки на большой скорости выскочили из оврагов и открыли сильный артиллерийский огонь по неприятелю. Вражеская артиллерия тоже заговорила, но ей не удалось подбить ни одного нашего танка. Видя, что артиллерийский огонь не дает никаких результатов, противник начал поспешно отступать.
На некоторых других участках наши части также контратаковали немцев и нанесли им большие потери. Особенно ожесточенным был бой за один населенный пункт. С утра противнику удалось близко подойти к этому населенному пункту, но в результате контратаки наших стрелковых подразделений и танков немцы были отброшены.
________________________________________
Е.Кригер: Люди и «тигры»* ("Известия", СССР)
Б.Галин: Душа танкиста ("Красная звезда", СССР)
Л.Кудреватых: Сила русских* ("Известия", СССР)
И.Эренбург: Фрицы этого лета ("Красная звезда", СССР)
А.Платонов: Земля и небо Курска* ("Красная звезда", СССР)
П.Милованов, Б.Галин: «Тигры» горят... ("Красная звезда", СССР)
Е.Кригер: 28 русских пушек || «Известия» №164, 14 июля 1943 года
Ю.Жуков: За два дня - пять «Тигров» ("Комсомольская правда", СССР)
Газета «Красная Звезда» №165 (5536), 15 июля 1943 года