Очередное удивление и непонимание – 1998-й год и глава «Быть ли нам, русским?» в солженицынской «России в обвале». Что за вопрос? Поляки уже окончательно сбросили с себя коммунистическую чушь и снова стали просто поляками, так почему бы русским не сделать, наконец, то же самое и опять стать русскими – и по форме, и по содержанию? Откуда такой пессимизм и опасения Солженицына?
Конечно, это я был наивен и, несмотря на свои russian studies, мало что тогда понимал. Первый раз мне пришлось серьезно задуматься над вопросом «быть ли нам, русским?» в 2002 году, когда я организовал в Москве конференцию о взаимных предубеждениях поляков и русских, которую озаглавил «Польская и русская душа: от Адама Мицкевича и Александра Пушкина до Чеслава Милоша и Александра Солженицына» (3). Перед конференцией мне позвонили из Польского посольства, указав на то, что я назвал конференцию неполиткорректно и что надо бы назвать ее «Польская и российская душа»… Разумеется, я не согласился, осознавая, во-первых, что категории «российская душа» в серьезной литературе нет (а «душой» я занимался только как идейной категорией), во-вторых – меня не интересовали предубеждения по отношению к полякам ни народов Сибири, ни народов Кавказа и проч. Тогда же, после конференции, мы решили провести социологический опрос среди студентов РГГУ о предубеждениях, существующих у русских по отношению к полякам. И вот мой русский российский коллега меня спрашивает: «А как я тебе этих русских из группы выделю, спрашивать буду о национальной принадлежности? – Неудобно!» (4).
Только тогда я сообразил, насколько прав был Солженицын в своих опасениях, задумываясь: «Да быть ли нам русскими?». Десять лет назад он забеспокоился: «Мы дожили до того, что словоупотребление „русский” как бы – под моральным запретом, оно уже кажется дерзким вызовом: а что мы хотим этим „выразить”? от кого „отгородиться”? а как же, мол, остальные нации? Но остальные нации держатся за свои наименования увереннее нас. Сегодня – и особенно официально – пытаются внедрять термин „россияне”. Смысловая клетка для такого слова есть, да, как соответствующая необходимому прилагательному „российский”. Однако слова этого не услышишь ни в каком простом, естественном разговоре, оно оказалось безжизненно. Ни один не-русский гражданин России на вопрос „кто ты?” не назовет себя „россиянином”, а с определенностью: я – татарин, я – калмык, я – чуваш, либо „я – русский”, если душой верно чувствует себя таковым. И в остатке – расплывчатое „россияне” достается нам в удел разве что для официальных холодных обращений да взамен полного наименования гражданства. Но никогда нам не определиться и не понять самих себя, если примем негласный запрет называть себя „русскими”» („Россия в обвале»).
Десять лет прошло, и вот Никита Михалков содействует организации телевизионного проекта и участвует в нем, решающем, кому быть «именем России», и, если толпа поддержит, он готов примириться с тем, что этим именем будет Сталин (когда я пишу эту заметку, Сталин на втором месте (!), за Александром Невским). Получается, что вся многолетняя борьба Солженицына за то, чтобы советскость не отождествлялась с русскостью, проиграна, продана самими русскими. Как они могли согласиться, чтобы в этом проекте Сталин и Ленин оказались в числе «12-ти героев России» (5)? Как сами россияне (в том числе и русские) могли так отождествить российскость, русскость и советскость, забывая, что коммунизм в принципе безнационален, что нация и национальность для коммунизма основные враги? Поляку этого не понять.
Сам я, конечно, понимаю, для чего Государству нужно это отождествление, почему Государством создается идеологический проект «Российская нация: Купно за едино!» (6), но не понимаю, почему «новая нация» опять создается, как в СССР, за счет русских и русскости.
Казалось бы, что по принципу, по логике слово «российский » должно быть своеобразным синонимом слов «государственный » и «национальный». Однако это не совсем так, если существует не один российский государственный университет, российский государственный архив / музей / телеканал и т. д., а рядом с ними Российский национальный оркестр, Российский национальный конгресс кардиологов и т. д., Главная Всероссийская Премия «Российский Национальный Олимп» и даже Российский национальный сервер лесбиянок.
Обратим внимание на название Главная Всероссийская Премия «Российский Национальный Олимп». Нет в нем слова «государственный», так как «государственность» этой премии хорошо передают слова «российский» и «национальный». Тогда что там делает и что обозначает слово «всероссийский», если «всероссийскость» (в значении: „принадлежность всей РФ”) заключена уже в словах «российский» и «национальный»?
И еще. Существует, правда, Государственный Русский музей, зато нет ни одного Русского государственного университета, Русского национального университета (общество «Русский национальный университет» существовало в межвоенный период в Праге), не говоря уже о Русском российском университете, а существует Чеченский государственный университет, Кабардино-Балкарский государственный университет, Башкирский государственный университет... Это справедливо?! Единственное, что еще радует, так это существование «русских народных оркестров», хотя лучший из них переименовали в Национальный академический оркестр народных инструментов России, несмотря на то, что в его составе по-прежнему в основном одни русские народные инструменты – балалайки и домры, а не кобзы, камузы, нярс-юхи, дечик-пондуры, зурны и другие инструменты народов, живущих в России. Еще недавно этот оркестр именовался Государственный академический русский народный оркестр. В «Стране Советов» создавалось единое государство = единый народ, что отразилось, в частности, в абсолютно нелогичном соединении в наименовании оркестра Осипова государственности, академичности, русскости и народности. Но разве теперь не происходит что-то наподобие того «единения», но уже без русскости?
И вот я, поляк, не сдаюсь, и не без влияния Солженицына веду в Польше свою маленькую утопическую «борьбу за русскость» (7). А это дело непростое, так как на польском и других «нерусских» языках нет словесных возможностей различить понятия «русский» и «российский», «русский» и «россиянин», чего не скажешь о понятиях «русский» и «советский». К тому же сами русские россияне мало мне помогают в этой борьбе. Для большинства из них словосочетание «русский россиянин» малопривлекательно, если не «бессмысленно». Больше смысла они видят, например, в словосочетании «русская мафия», хотя, кажется, в ней как раз больше других россиян, а не русских. Я умолял своих российских коллег, чтобы в переводе моей книги о почвенничестве присутствовала лишь «русская почва», а все равно кое-где появилась «российская».
Кому нужна эта борьба? По-моему, в первую очередь – самим русским, чтобы и для поляков, и для русских, и для всех жителей Земли ни Сталин, ни Берия, ни Дзержинский, Менжинский, Ягода, ни масса других коммунистов не были «русскими», так как они русскими в действительности не были, а навсегда остались безнациональными коммунистами (!), чтобы за преступления в Катыни, Медном, Харькове, за ГУЛАГ, голодомор на Украине и в других местах СССР ответственность несли не русские, не «москали», а коммунисты. Солженицын в очередной раз обратил на этот факт внимание читающей публики в апреле этого года («Поссорить родные народы???», «Известия», 02.04.2008), но кто его понял? Глеб Якунин ничего не понял, обращаясь к писателю с открытым письмом и бессмысленно глупо ставя его в один ряд «с думскими политиками и тайно обожающими Сталина» (8). Не поняли Солженицына Лев Пономарев и Евгений Ихлов, аналитики Движения «За права человека» (9) и многие другие россияне. А ведь Солженицын доказывал в своем выступлении лишь одно – что коммунистические преступления нельзя отождествлять с «москалями» и на этой почве ссорить украинцев с русскими. То же самое я доказываю в Польше, но с горечью должен констатировать, что меня мало кто понимает, и основная вина за это ложится на тех россиян, которые до сих пор не хотят лишить русскости и российскости Сталина, Ленина, Дзержинского, Берию и других коммунистических преступников.
На мой взгляд, получается, что сегодня в России быть русским некорректно. Русским можно быть в Париже, Праге, Лодзи, Нью-Йорке, но в России лучше быть россиянином или даже коммунистом и не высовываться со своей русскостью.
Так как быть русским? Неужели снова строить свой Русский национальный университет в Праге?
__________________________________________________
1. J. Kucharzewski, Od bialego caratu do czerwonego, t. 1-7, Warszawa 1926–1935, переиздание: Warszawa 1998-2000
2. См.: А. де Лазари, О. Рябов, Русские и поляки глазами друг друга. Сатирическая графика, Ивановский гос. университет, Иваново, 2007; A. de Lazari, O. Riabow, Polacy i Rosjanie we wzajemnej karykaturze, PISM, Warszawa 2008.
3. См.: А. де Лазари (ред.), Польская и русская душа: от Адама Мицкевича и Александра Пушкина до Чеслава Милоша и Александра Солженицына, PISM, Warszawa 2004
4. Оказалось потом, что предубеждений никаких не было по простой причине – студенты РГГУ ничего не знали про Польшу
5. См.: http://www.nameofrussia.ru.
6. См.: http://www.rosnation.ru
7. См. русские переводы некоторых моих статей в интернете:
http://www.inosmi.ru/translation/221499.html;
http://www.inosmi.ru/print/241937.html;
http://www.gyulakiraly.hu/pdf/AndrzejdeLazari.pdf;
http://src-h.slav.hokudai.ac.jp/coe21/publish/no17_ses/06lazari.pdf;
http://www.inosmi.ru/stories/05/08/08/3450/234626.html;
http://www.inosmi.ru/stories/05/08/08/3450/229380.html.
8. «Злая судьба вовлекла Вас в ряды тех, с кем Вы мужественно и самоотверженно боролись!» Открытое письмо священника Глеба Якунина Александру Солженицыну,
http://portal-credo.ru/site/?act=news&id=61771.
9. См. там же.
