«Красная звезда»: 1943 год.
«Красная звезда»: 1942 год.
«Красная звезда»: 1941 год.
# Все статьи за 9 июля 1941 года.
Д.Ортенберг, ответственный редактор «Красной звезды» в 1941-1943 гг.
В сообщениях Совинформбюро появились еще более тревожные направления — островское, полоцкое, лепельское, слуцко-бобруйское, могилев-подольское, борисовское...
Ко многому можно привыкнуть, но с такими сообщениями смириться было трудно.
Этот номер у нас особенный. Впервые выступает Алексей Толстой.
Накануне я позвонил Алексею Николаевичу на дачу, в подмосковную Барвиху. Он сразу же взял трубку, словно дежурил у аппарата. Я назвал себя и спросил, не сможет ли он приехать к нам в редакцию.
— Сейчас приеду.
Часа через полтора открылась дверь — и в мой кабинет вошел Толстой вместе с женой Людмилой Ильиничной. Большой, грузный, в светлом просторном костюме, в широкополой мягкой шляпе, с тяжелой палкой в руках. Едва переступив порог, сказал своим высоким баритоном:
— Я полностью в вашем распоряжении...
Нетрудно понять, как мы были рады согласию выдающегося советского писателя сотрудничать в «Красной звезде». Я усадил Алексея Николаевича и Людмилу Ильиничну в кресла, заказал для них чай с печеньем. Прежде чем начать деловой разговор, признался:
— А знаете, Алексей Николаевич, я человек не из трусливых, но звонить вам боялся.
Толстой с недоумением посмотрел на меня. Я напомнил ему случай двухлетней давности. Мы готовили тогда номер газеты, посвященный 21-й годовщине Красной Армии, и нам очень хотелось, чтобы в этом номере выступили большие писатели. Я набрал номер Толстого. Откликнулся секретарь. Я объяснил, зачем нам понадобился Алексей Николаевич, и попросил пригласить его к телефону. Через несколько минут последовал ответ секретаря:
— Алексей Николаевич занят. Он не сможет написать для вашей газеты.
Не скажу, чтобы это меня обидело, но какая-то заноза засела в душе. По тогдашней своей наивности, что ли, я не мог понять, что ничего шокирующего в таком ответе нет.
Выслушав теперь мое напоминание об этом, Толстой, как мне показалось, несколько смутился. Даже стал вроде бы оправдываться:
— Как раз в то время я работал над «Хождением по мукам». Людмила Ильинична «отрешила» меня ото всех других дел...
Алексей Николаевич попросил познакомить его с обстановкой на фронте.
— Вот в газете написано: идут ожесточенные бои на бобруйском, тернопольском, полоцком, борисовском направлениях. А все-таки где именно — по ту или по эту сторону названных городов?
Конечно, мы в редакции знали несколько больше, чем сообщалось в сводках Совинформбюро. Я подвел Толстого к большой карте, висевшей в моем кабинете. На ней красными флажками была отмечена более точная линия фронта. По последним данным Генштаба, Бобруйск и Тернополь находились уже в руках противника, а за Полоцк и Борисов еще шли бои.
Постояв перед картой, Толстой снова уселся в кресло. Помолчал. Потом заметил раздумчиво:
— Понимаю... Дела трудные... На войне нередко о сданных городах сообщают с опозданием, а об отбитых у противника — с опережением...
Алексей Николаевич подчеркнул, что он хорошо это знает: в первую мировую войну был военным корреспондентом и помнит, как кайзеровские военачальники всегда спешили объявить о захвате чужих городов еще до того, как овладевали ими. Наверное, и гитлеровские генералы, стараясь выслужиться перед своим фюрером, спешат и будут спешить с победными реляциями.
— А нам торопиться не надо с объявлениями о сдаче наших городов, — сурово заметил писатель. — Не мы начали эту войну...
Вспоминая тот разговор сейчас, сорок с лишним лет спустя, я невольно думаю о Брестской эпопее. В сводке Главного командования Красной Армии, опубликованной 24 июня, сообщалось, что «после ожесточенных боев противнику удалось потеснить наши части прикрытия и занять Кольно, Ломжу и Брест». А ведь Брестская крепость еще долго держалась после того. Почти месяц!
...Видно, еще по пути в редакцию Толстой обдумал, о чем следует написать в «Красную звезду», с каким словом обратиться к фронтовикам. Сразу предложил нам статью — «Армия героев». Начиналась она так: «Дорогие и любимые товарищи, воины Красной Армии!..»
С этого дня и началась многолетняя дружба «Красной звезды» с Толстым, о которой Николай Тихонов в одном своем письме из блокадного Ленинграда писал мне: «Если Алексей Николаевич в Москве, приветствуйте его сердечно от меня. Его сотрудничество в «Красной звезде» очень естественное, правильное, нужное».
Толстой часто приходил к нам в редакцию. И не только по приглашению, а и просто так, на правах постоянного сотрудника газеты. Писал он для нас безотказно, каждую просьбу «Красной звезды» воспринимал как боевой приказ...
* * *
В том же номере, за 9 июля, было и другое примечательное выступление — стихи Михаила Голодного «Два Железняка». А предшествовало этому такое событие.
В субботу, 5 июля, поздно вечером пришло краткое сообщение: «Героический подвиг совершил командир эскадрильи капитан Гастелло. Снаряд вражеской зенитки попал в бензиновый бак его самолета. Бесстрашный командир направил охваченный пламенем самолет на скопление автомашин и бензоцистерн противника. Десятки германских машин и цистерн взорвались вместе с самолетом героя».
Гастелло?.. Знакомая фамилия. Ведь это один из героев Халхин-Гола! Тот, что летал обычно с комиссаром Михаилом Ююкиным — его ведомым.
Бомбардировщик, пилотируемый Ююкиным, тоже был поражен зенитным снарядом и вспыхнул в воздухе над территорией, занятой противником. Не имея возможности перетянуть через линию фронта, Ююкин спикировал на скопление артиллерии и пехоты японцев. Выходит, Гастелло повторил подвиг своего боевого друга и партийного наставника!
Всех нас это взволновало. Но сообщение очень скупо. Никаких подробностей. Не названо даже имя героя.
Пытались разузнать хоть кое-что еще у нашего корреспондента по Западному фронту — не удалось с ним связаться, он в войсках. Позвонили в штаб ВВС — там не только нет подробностей, а и самый факт гибели Гастелло пока неизвестен. Удалось выяснить самую малость: звать его Николаем Францевичем, служил он в 207-м авиационном полку 42-й бомбардировочной дивизии.
При переговорах со штабом ВВС были у меня в кабинете секретарь редакции Александр Карпов и еще несколько сотрудников. Не помню уж, кто из них подсказал: в редакции, мол, находится Михаил Голодный — может быть, он напишет стихи о Гастелло.
Пригласили поэта ко мне. Войдя, он почему-то остановился у двери. Переминается с ноги на ногу, шевелит тонкими, как у пианиста, пальцами, на лице какая-то грустная улыбка. Показали ему сообщение о Гастелло, объяснили, чего от него хотим.
Прихватил он гранку с этим сообщением и уединился в пустующем зале заседаний. Откровенно говоря, я сомневался, удастся ли поэту выполнить нашу просьбу. На всякий случай приказал подготовить что-нибудь на то место, какое зарезервировано для стихов. Однако через час-полтора стихи появились и службу свою сослужили. Читатель мог пропустить скупые строки о подвиге Гастелло, втиснутые в текст сводки Совинформбюро, а стихи, которые так и назывались — «Подвиг капитана Гастелло», не заметить было нельзя.
Уже глубокой ночью, дожидаясь сигнального экземпляра газеты, я не вытерпел — спустился в типографию поторопить печатников. Возвращаюсь обратно, с «сигналом» в руках, и неожиданно встречаюсь с Михаилом Голодным, медленно шагающим взад-вперед по полутемному коридору.
— Вы еще здесь? — удивился я. — Почему не спите?
Оказывается, он тоже дожидался первых оттисков газеты — не терпелось взглянуть на первое свое стихотворение о герое Отечественной войны. Я затащил поэта к себе, распорядился, чтобы принесли для него несколько экземпляров свежей газеты. Разговорились.
— Вы не забыли своего Железняка? — спросил я.
— Нет, а что? — с удивлением уставился на меня поэт.
Я обратил его внимание на небольшую заметку, напечатанную в тот день. В ней сообщалось: «Стрелковый батальон капитана Рыбкина выдержал четырехчасовую артиллерийскую подготовку противника и отбил три атаки... В этом бою лейтенант Железняк заколол штыком семь фашистов».
Прочитал Голодный заметку и догадался, к чему я затеял этот разговор: нет ли, мол, желания написать о подвиге другого Железняка?
— Торопить на этот раз не будем, — пообещал я.
Вскоре Голодный принес нам свое стихотворение «Два Железняка». В очередной номер оно не попало — там уже были заверстаны стихи Кирсанова, а вот 9 июля было напечатано. Хочу воспроизвести эти строки здесь:
В степи под Херсоном
В одной из атак
Погиб в двадцать первом
Матрос Железняк.
На мирном привале,
В походе ночном,
Мы песню с тобой
Запевали о нем.
Мы пели про бой,
Про удар штыковой,
Матрос Железняк
Приходил, как живой.
Врагам не давал он
Пощады, матрос,
И к нам свою славу
Сквозь время донес.
Былая пора,
Словно буря, прошла,
Иные герои,
Иные дела.
У Прута-реки
Лейтенант Железняк
Штыками встречает
Удары атак.
Шел трижды в атаку
Его батальон
(Героя ль матроса
Припомнил вдруг он?)
Семь раз отбивался
Штыком Железняк.
Семь трупов оставил
Разгромленный враг.
Так, значит, то правда —
Герой не умрет,
Он, смерть попирая,
В народе живет.
Живые за павших
В атаку идут,
И мертвые к славе
Живого зовут.
После этого Михаил Голодный стал печататься в «Красной звезде» систематически. Были у него стихи сюжетные — например, «Баллада о лейтенанте Ульмане», были эпические — «Днепропетровск», были песенные. Одну из его песен — «Нет, никогда мы не будем рабами», сразу положенную на музыку композитором К.Листовым, — «Красная звезда» опубликовала вместе с нотами. В конце концов — смею думать, к обоюдному удовольствию — последовал мой приказ по редакции: «Голодного Михаила Семеновича зачислить корреспондентом «Красной звезды» с окладом в 1200 рублей в месяц».
* * *
Кроме уже названных выше «Красная звезда» опубликовала 9 июля еще два писательских материала: очерк Петра Павленко «Летный день» — о боевых делах одного авиационного полка — и фельетон Ильи Эренбурга — «Бедные музыканты». Последний перекликался с репортажем о контрударах наших войск на реке Прут. Писатель едко высмеивал претензии румынских фашистов, обнародованные в их газетенке «Универсул»: «Необходимо утвердить румынизм в международном плане. Румыния — колыбель арийской расы. Румыния не просто народ, это единственный народ, унаследовавший дух Римской империи».
Убийственна реплика Эренбурга: «Каково Гитлеру это читать!..»
* * *
Всего несколько дней назад Ставка Главного командования разослала за подписью генерала армии Г.К.Жукова телеграмму всем командующим фронтами. Краткую и категоричную:
«В боях за социалистическое Отечество против войск немецкого фашизма ряд лиц командного, начальствующего и младшего начальствующего и рядового состава — танкистов, артиллеристов, летчиков и других проявили исключительное мужество и отвагу. Срочно сделайте представление к награждению правительственной наградой в Ставку Главного командования на лиц, проявивших особые подвиги».
Первыми откликнулись авиаторы. В результате последовали два Указа Президиума Верховного Совета СССР.
Один — о присвоении звания Героя Советского Союза Здоровцеву, Жукову и Харитонову.
Другой — о награждении орденами еще восьмидесяти трех авиаторов.
А сегодня вот публикуются указы, отмечающие заслуги военных моряков. Двоим присвоено звание Героя и сорок пять человек награждены орденами Красного Знамени.
От этого, конечно, тревожные сводки Совинформбюро не становятся иными, но боль наших неудач в какой-то мере смягчается: массовое награждение советских воинов свидетельствует о массовом их героизме в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
* * *
# А.Толстой. Армия героев // "Красная звезда" №159, 9 июля 1941 года
# M.Голодный. Два Железняка // "Красная звезда" №159, 9 июля 1941 года
# M.Голодный. Подвиг капитана Гастело // "Красная звезда" №157, 6 июля 1941 года
# С.Кирсанов. Разбойничья дружба // "Красная звезда" №158, 8 июля 1941 года
# M.Голодный. Баллада о лейтенанте Ульмане // "Красная звезда" №202, 28 августа 1941 года
# M.Голодный. Днепропетровск // "Красная звезда" №235, 5 октября 1941 года
# M.Голодный. Нет, никогда мы не будем рабами! // "Красная звезда" №177, 30 июля 1941 года
# Б.Глебов, П.Павленко. Летный день // "Красная звезда" №159, 9 июля 1941 года
# И.Эренбург. Бедные музыканты // "Красная звезда" №159, 9 июля 1941 года
________________________________________
**Источник: Ортенберг Д.И. Июнь — декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. — М.: «Советский писатель», 1984. стр. 31-35